О «Поздних временах» Дмитрия Бураго (К., 1996)
Поздние времена – не последние, нет – поздние. Поэт слишком любит этот мир, чтобы провозгласить окончательность, завершенность. Поздние, когда пространство уплотняется, превращается в непроходимый лес, за которым, наверное, что-то есть, должно быть. «Я живу на окраине вечности круга», – говорит поэт. Окраина и вечность – территория, огороженная забором, по которому бежит электрический ток времени. Выбраться не получится, разве что идти вдоль ограды или снова и снова возвращаться – в конце концов, была ведь не только поздняя, но и ранняя античность. Тем и значимы поздние времена, что они свидетельствуют всё время, всю одновременность, «когда очередные времена невыносимы или невозможны».
Цикл написан 20 лет назад. По Киеву шел молодой человек, выговаривая стихи. Жизнь только начиналась, не так ли? Еще разговоры о будущем имели смысл, впрочем, как и само будущее.
…Молодой человек остановился, чтобы записать в блокнот пришедшие строки. Сами собой пришедшие, без спроса. Не его вина, что он видел то, чего не видели другие, – как иллюзии осыпаются одна за другой; как в сумерках сгущающегося времени проступает темная, так и не узнавшая своего расцвета, античность – поздние времена.
Зарахович Алексей Владимирович, поэт, журналист, член НСПУ. Киев.